К горному туризму я отношусь плохо. То есть горы мне нравятся и ходить по горам я люблю, но без рюкзака. Как-то раз, по молодости, сдуру, я дал себя уговорить и пошел в спортивный поход из Алма-Аты на Иссык-Куль через Заилийский Алатау. В маршрутном автобусе, который вывез нас на стартовую позицию в предгорный поселок, мы ехали лежа между сидениями на полу - КСС тогда отлавливала все "дикие" группы и спускала вниз. В состав экспедиции входили: две девицы деликатного сложения, обучающиеся чему-то в Москве; высокий худосочный диссидент Саша Рокамболь, с трудом носивший свое высохшее тельце и почему-то называющий себя каратистом; аспирант нашей лаборатории Малик Шманов - дохленький очкарик, с трудом и при моем непосредственном руководстве преодолевший трехразовый барьер в подтягивании на перекладине и дядя предпенсионного возраста - отец одной из упомянутых девиц. Короче, в этой компании я (вес 58 кило в амуниции) был самым могучим, что и дало им все основания прицепить к моему рюкзаку две палатки. Шли мы строго по графику - 50 минут идем, 10 минут лежим.
Нельзя сказать, чтобы поход был неинтересным. И склон на высоте около 2500 м, поросший мохнатыми эдельвейсами, и марсианский пейзаж за первым перевалом (мертвое озеро в окружении совершенно голых скал, залитых зловещим лунным светом), и водопады, ледники, зарождающиеся сели, заросли эфедры, редкие юрты с гостеприимными киргизами, бурная речка Чон-ке-мин, сам Иссык-Куль - все это было очень хорошо. Но, наибольшее удовлетворение в этом походе без всякого сомнения доставляли мне вот те самые 10 минут привала. После окончания похода я дал себе слово, что больше нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах не позволю делать из себя "ешака", а вещи в рюкзаке буду носить только от лифта до такси. И я таки держал это слово до осени 1995 г., когда вдруг, на старости лет, решился на поход с Юриком Саутиным.
Надо сказать, что Юра человек очень экономный (из него мог бы получиться хороший китайский солдат) и затраты на походы у него минимальны - 2 банки говяжьей тушенки, килограмм пшенной сечки, 15 картошек, высушенных в лиофилке (по одной в день), 2 буханки хлеба, 2 карамельки в день и килограмм лука на полторы-две недели для коллектива из 4 человек - это нормальный запас продуктов. Я тяготею к несколько другой еде - икра, колбаска с/к, свежее мясо (барашек), специи, пиво, водочка, хорошее вино (имею слабость к французским) - в общем ближе к Европе. На этот раз вышло что-то среднее, но с перекосом в мою сторону: салями с перцем ($14.70 за палочку), замаринованная молочная телятинка и голландское пиво на первые два дня, сало, шоколад с орехами, бутылочка коньяку, супы фирмы Nestle, аджика собственного приготовления, перец красный мясистый, зелень - вот неполный перечень взятого нами на четыре дня похода. При этом мы не собирались отворачиваться от белых грибов, ежевики, брусники, лесных орехов и прочей лесной провизии, имеющей место в это время года.
В походах такого рода я превыше всего ценю удобства, поэтому нас вывезли на перевал Шурдин (высота около километра) на автомобиле, а впоследствии забрали из Вижницы микроавтобусом.
С дороги мы сбились сразу же, буквально на третьей минуте похода. Не без моего участия. Юра, робко взмахивая ручками, утверждал, что вон там, мол, тот самый хребет, но я строго заметил, что возвращаться - плохая примета. Почти сразу же наткнулись на семейку белых грибов. Засняли их на видео, отобрали пару самых молоденьких, и пошли дальше. Дорога непрерывно снижалась, и вскоре мы спустились в долину к ручью, за четверть часа потеряв всю тяжко набранную автомобилем высоту. Полезли вверх, сначала по тропинке, а затем напрямик через кустарник. В общем, через два часа тяжелого спуска (на спуске под весом рюкзака у меня дрожали ноги) и очень тяжелого подъема мы оказались на прекрасной дороге, только что не асфальтированной, в 10 минутах ходу от перевала Шурдин. После передышки Юра принял твердое решение больше с хребта ни в коем разе не сходить. Поскольку магистральная дорога уходила вправо вниз, уже я несмело предложил идти по ней, но Юра категорически отринул эту идею. Вскоре хребет начал резко снижаться, и мы опять спустились почти до уровня реки. Все же хватило ума вернуться и, через час, продравшись сквозь очень неприятный, сырой лес, мы опять оказались все на той же дороге. Пройдя по ней метров 200, решили остановиться на обед. Таким образом, за полдня тяжелейшего похода (спортивная составляющая которого была сильно перевыполнена) мы покрыли расстояние в 0.5 км. Оставалось всего 59.5 км и целых 3.5 дня.
Обедали мы с хорошим аппетитом - паштет, пиво, перец, лучок, закусили шоколадом. После обеда снимали панораму. Остаток дня прошел более плодотворно. Мы шли по очень приятной каменистой дороге, заросшей травой и подосиновиками. Было понятно, что на хребет Чокельку нам не попасть, но до горы Осередок - самой высокой точки окрестных Карпат (выс. ок. 1400 м) мы очень рассчитывали добраться. Ночевку устроили на уютной полянке, возле заброшенного охотничьего домика. Быстро (5 мин) разложили палатку, Юра побежал за дровами, а я занялся продуктами. На ужин были белые грибы (до отвала), пиво и кофе с коньяком и печеньем.
Утром суп с грибами и чай. Чай мы покупали в Киеве на Республиканском стадионе и Юра категорически настоял на покупке именно этого сорта чая. Вначале, заботясь о моем здоровье (у меня от крепкой заварки делается сердцебиение), Юра всыпал в котелок только две щепотки чая. В результате кипяток остался точно таким же прозрачным, как и до внесения заварки. Позже, в обед Юра забросил в котел уже полпачки "чая" и варил эту смесь еще 15 минут, в результате чего жидкость приобрела слабо-соломенный цвет.
На второе - отбивные из телятины, которые мы жарили на приборе имени Вергелеса. Это такая компактная коробочка, которая при раскладывании преобразуется в небольшую сковородку с двумя конфорками под сухой спирт. Говорят, такие сковородки были у немецких солдат. Отбивные были готовы через 15 минут, причем Юра заказал слабоподжаренные, а я выбрал с румяной корочкой. Через полтора часа (в дальнейшем мы этот показатель довели до одного часа) после подъема мы, плотно позавтракав и собрав лагерь, уже находились в пути. Погода была лучше вчерашней, но поднимался ветер. Покорив гору Осередок, мы начали спускаться в сторону хребта Чокелька, надеясь перейти на него с минимальной потерей высоты. Мы долго шли по очень уютной тропинке, останавливались поснимать, поесть черники, просто посидеть. Тропа постепенно снижалась и заворачивала на Север, но нам (и особенно мне) не хотелось с нее сходить. И только когда мы уже совершенно уверились, что идем в противоположную сторону - повернули обратно и вниз. Спустились в долину, загаженную лесорубами, и устроили привал на обед. Я предлагал поискать место поживописнее, но Юра настоял на своем и, в результате, мы остановились на берегу мутного ручья в таком месте, что, как писал Джером Клапка Джером, ландшафт между коровником и угольным складом по сравнению с ним не был бы худшим вариантом. Быстро поели (луковый супчик, салями), помыли посуду и очень медленно двинулись по почти отвесной дороге вверх. Было очень жарко - градусов под 30. Над дорогой свисали кусты переспевшей ежевики, осыпавшейся прямо нам под ноги. Мы периодически залезали наверх и ели ее. Гроздья ежевики по своим размерам напоминали кисти крупного винограда. На хребет Чокелька мы вышли к пяти часам дня и принялись искать место для ночлега. Ветер все усиливался, и мы нашли место, закрытое с трех сторон деревьями, поросшее кустами черники и брусники. На ужин - грибы с картошкой. Грибы собрали здесь же на хребте, причем от килограммового боровика, без единой червоточинки пришлось отказаться - взяли только самые молоденькие белые. У костерка после ужина посидеть со вкусом не удалось, так как порывы ветра разносили снопы искр в радиусе 20 метров. Спали плохо. Снаружи бушевал ураган, деревья гнулись и жалобно скрипели, тент над палаткой хлопал пушечными выстрелами, затем мощный порыв ветра выдернул колышки с наветренной стороны палатки. На улицу выходить как-то не тянуло, и мы продолжали лежать в полуразрушенной палатке до утра, боясь, чтобы нас не привалило каким-то деревом. В общем, ночевка на хребте Чокелька мне запомнится надолго.
Утром мы полюбовались небом, которое было затянуто тучами, концентрическими кругами окружавшими пронзительно синее круглое пятно чистого неба - что-то вроде "глаза урагана". На завтрак - томатный супчик (самый вкусный из всех супов Nestle), кофе с коньяком, шоколадом и печеньем. В этот раз мы решили уже точно перейти на родной для меня хребет Травиен по перешейку без существенной потери высоты. Вроде все шло нормально, карта идеально совпадала с местностью, вниз с хребта шла магистральная дорога, но на перешеек мы опять не попали. Спустились до самого дна долины и затем поднялись вверх. После этого случая я пришел к выводу, что карта, компас, астролябия и все остальные навигационные причиндалы стоят (как говаривал один из моих многочисленных руководителей академик Сруль Мойшевич Гершензон) три копейки. Надо просто знать местность. Внизу мы шли по очень живописной (в прошлом) долине реки Бисков-Большой. Речка протекает в полукруглом каменистом ложе с многочисленными порогами и водопадами в туннеле из скал и деревьев, так что неба практически не видно. Сейчас эта долина была настолько изгажена тракторами, что я испытал облегчение, когда, наконец, выбрался наверх. Лесорубы предложили подвезти нас на хребет попутным трактором, но нам не хотелось ждать, и мы поднялись по отвратительной дороге пешком. Вообще в этом походе я окончательно понял, что на природу, в Карпаты меня влечет не столько перспектива походить по горам, сколько возможность отдохнуть от людей. Поэтому встреча в горах с человеком и, особенно, со следами его деятельности у меня вызывала болезненную реакцию, несмотря на то, что в тех местах я плохих людей не встречал.
Перед последним подъемом на хребет нашли поляну с ежевикой и основательно поели.
Наконец, начинались знакомые места - долина рек Лопушна, Шпачкив и Звараш. Надо сказать, что с той поры, когда мы поднимались на хребет с Олегом Бардаченко (не говоря уж о Толе Коломийце и Сереже Золотухине), он изменился неузнаваемо. В худшую, естественно, сторону. Лесорубы, смерч 1993 года "потрудились" основательно - практически полностью "лысый" водораздел лишь изредка оживляли небольшие кучки деревьев.
Привал устроили недалеко от горы Садниста (1143 м) и к 4 часам подошли к подножию горы Кинашка, где мы с Вергелесом и Ларисой каждый год собираем ягоды. Воды было мало, и я предложил спуститься по дороге (в направлении нашего летнего лагеря) к ручью, но Юра знал родник возле какой-то фермы, и мы бодро полезли вверх к скалам. За нами, буквально наступая на пятки, полз густой туман. Возле скал пофотографировались и начали устраивать лагерь на уютной площадке среди скал, на краю глубокого обрыва. Юра побежал искать воду, а я занялся дровами и костром. Прошел час. Туман плотно окутал скалы - на расстоянии 4-5 метров уже ничего не было видно, к тому же быстро темнело. Над костром уже весело булькал котелок с остатками продукции Нестле, а Юры все не было. Мне в голову начали приходить нехорошие мысли, и самой неприятной из них была мысль о необходимости идти куда-то на поиски в сырую темноту со слабым фонариком. Из тумана чудились чьи-то слабые голоса и другие тревожные звуки. Наконец за скалой послышалось движение и появился взволнованный Юра, без воды и рассказал, что пережил большое потрясение. Поднявшись чуть выше скал, он немедленно утратил ориентацию в тумане и начал блуждать по какому-то лесу. В какой стороне скалы (про ферму он и думать забыл) - у него было самое приблизительное представление. Только через полтора часа напряженных поисков он случайно наткнулся на скалу, которая его сориентировала в нужном направлении.
После ужина мы посидели возле костра с кофе и коньяком и полезли в палатку под усиливающимся дождиком. Дождь шел всю ночь, и я очень хорошо спал под мерный шум капель, но утром нас ожидал сюрприз: дождик легко и непринужденно перешел в снег. Я с некоторым сомнением оглядел свои летние кроссовочки, подумал и обернул ноги полиэтиленовыми кульками. Юра был в резиновых сапогах. О костре речи быть не могло, и завтрак (две порции жареной картошки плюс кофе Юрику в постель) был быстро и успешно приготовлен на сковородке. За Вергелеса был провозглашен тост (по случаю непогоды мы с утра, как советовал в своих выступлениях Жванецкий, "по слегка" приняли). В процессе свертывания лагеря мой рюкзак упал с обрыва. В обычном состоянии я, наверное, не рискнул бы спуститься по этому склону, но тут, переживая за видеокамеру (мысленно я ее уже похоронил) и грибы, я ринулся вниз и настиг рюкзак, успевший сделать только два оборота. Камера оказалась целой, и даже грибы пострадали не очень сильно.
Вся поверхность склона выше скал была покрыта слоем снега, толщиной около 5 см. Ближе к обеду снег растаял, но ледяной дождь шел весь день, без перерыва. Юра натянул на себя полиэтиленовый мешок с прорезью для физиономии, который он называл презервативом, а я более народным словом. Я тоже пытался надеть сверху полиэтилен, но его постоянно сдувало ветром, и я закрепил его только на рюкзак, а сам был одет в нейлоновую ветровку. В селе Товарниця немного передохнули под навесом, порадовавшись за собаку, остроумный хозяин которой построил постамент для будки на высоте 2 метра. Обедали мы уже возле "перетятых камней" - одной из популярнейших достопримечательностей Буковинских Карпат, наряду с многочисленными скалами и пещерами Довбуша. В принципе мы могли дойти к вечеру и до Вижницы, но идея ночевки на вокзале нам показалась непривлекательной, и когда мы увидели брошенный домик с чердаком, на котором к тому же было свежее сено, проблема ночевки решилась сама собой. С домиком нам повезло крупно, потому что идея ночевки в мокрой палатке нам, мягко говоря, не очень нравилась. Юра пошел за водой куда-то вниз, а я по привычке занялся продуктами. Через полчаса он принес два литра мутноватой воды, и мы принялись разводить костер. Это оказалось непростым делом - все вокруг было сырое. Не помогало ни сено, ни сухой спирт. Все же с большим трудом костер развели, ссыпали туда все остатки продуктов и приготовили оригинальный супчик, что-то вроде ирландского рагу. После кофе с ударной дозой коньяка залезли на чердак. Я разулся и убедился, что ноги у меня полностью мокрые. Растерев их спиртом (неприятная процедура на холоду), я одел сухие носки и приготовил себе постель, расстелив спальник на подушку из сена. Моя лыжная куртка была полностью мокрой (ветровка хорошо пропускала воду), поэтому я натянул на себя все остатки сухой одежды, найденной в рюкзаке. Несмотря на сено и теплый спальник, ночью было "прохладно". По чердаку гуляли сильные сквозняки, а снаружи дул такой ветер, что дрожала крыша. Юра среди ночи вдруг схватился и надел на себя палатку, вывешенную у входа для просушки.
Выглянув утром из отверстия, я не узнал пейзаж. Весь склон и деревья были покрыты толстым слоем снега. Вещи, лежавшие у входа на чердак, тоже были припорошены снегом. Температура воздуха была порядка -2 градусов. Мы по-быстрому собрались, поснимали пейзаж, перекусили колбасой с коньячком и побежали вниз. По дороге встретили группу туристов, которым повезло меньше, чем нам - они ночевали в палатках, напоминавших теперь чукотские яранги. Ребята протаптывали ходы сообщения между палатками и пытались развести костер.
Вскоре мы уже были в Виженке, где снега было значительно меньше, а на обочинах росли яблони, плодами которых Юра подкреплялся по пути в Вижницу. На вокзал мы пришли практически одновременно с микроавтобусом и в 12-30 были в Черновцах.
Сентябрь 1995